Неточные совпадения
Художник, бери
кисть и пиши!
Тогда было в ней что-то неконченное, недовершенное, теперь это было произведение, которому
художник дал последний удар
кисти.
«Да, долго еще до прогресса! — думал Райский, слушая раздававшиеся ему вслед детские голоса и проходя в пятый раз по одним и тем же улицам и опять не встречая живой души. — Что за фигуры, что за нравы, какие явления! Все, все годятся в роман: все эти штрихи, оттенки, обстановка — перлы для
кисти! Каков-то Леонтий: изменился или все тот же ученый, но недогадливый младенец? Он — тоже находка для
художника!»
«Нет и у меня дела, не умею я его делать, как делают
художники, погружаясь в задачу, умирая для нее! — в отчаянии решил он. — А какие сокровища перед глазами: то картинки жанра, Теньер, Остад — для
кисти, то быт и нравы — для пера: все эти Опенкины и… вон, вон…»
Воспитание в детстве было получить негде, а образование Училище живописи не давало, программа общеобразовательных предметов была слаба, да и смотрели на образование, как на пустяки, — были уверены, что
художнику нужна только
кисть, а образование — вещь второстепенная.
Теньеровские картины [Теньеровские картины — принадлежащие
кисти голландского (фламандского)
художника Давида Теньера (Тенирс, 1610—1690), называемого Младшим, в отличие от его отца.
Тут он прочел стихотворение Пушкина: «
Художник варвар
кистью сонной» и т. д., отер влажные глаза и спрятался в глубину кареты.
— Все испытывают эти вещи, — продолжал Петр Иваныч, обращаясь к племяннику, — кого не трогают тишина или там темнота ночи, что ли, шум дубравы, сад, пруды, море? Если б это чувствовали одни
художники, так некому было бы понимать их. А отражать все эти ощущения в своих произведениях — это другое дело: для этого нужен талант, а его у тебя, кажется, нет. Его не скроешь: он блестит в каждой строке, в каждом ударе
кисти…
Этот превосходный
художник тогда был в большой моде и горячее чем когда-нибудь преследовал свою мысль для полного выражения жизни в портретах писать их с такою законченностью, чтобы в тщательной отделке совсем скрывать движения
кисти и сливать колера красок в неуловимые переходы.
Присутствующие, все, сколько их ни было за столом, онемели от внимания и не отрывали глаз от некогда бывших друзей. Дамы, которые до того времени были заняты довольно интересным разговором, о том, каким образом делаются каплуны, вдруг прервали разговор. Все стихло! Это была картина, достойная
кисти великого
художника!
Я бился с своей Анной Ивановной три или четыре дня и, наконец, оставил ее в покое. Другой натурщицы не было, и я решился сделать то, чего во всяком случае делать не следовало: писать лицо без натуры, из головы, «от себя», как говорят
художники. Я решился на это потому, что видел в голове свою героиню так ясно, как будто бы я видел ее перед собой живою. Но когда началась работа,
кисти полетели в угол. Вместо живого лица у меня вышла какая-то схема. Идее недоставало плоти и крови.
— Откровенное отношение к начальству; быстрое, точное и притом однообразное выполнение предписаний; разъяснение недоумений, возбуждаемых выражениями вроде: «по точному оного разумению», стремление к расширению свободы мероприятий — это картина, несомненно, грандиозная, достойная
кисти великого
художника.
О
художниках и об искусстве он изъяснялся теперь резко: утверждал, что прежним
художникам уже чересчур много приписано достоинства, что все они до Рафаэля писали не фигуры, а селедки; что существует только в воображении рассматривателей мысль, будто бы видно в них присутствие какой-то святости; что сам Рафаэль даже писал не всё хорошо и за многими произведениями его удержалась только по преданию слава; что Микель-Анжел хвастун, потому что хотел только похвастать знанием анатомии, что грациозности в нем нет никакой и что настоящий блеск, силу
кисти и колорит нужно искать только теперь, в нынешнем веке.
Художник увидел, что оканчивать решительно было невозможно, что всё нужно было заменить ловкостью и быстрой бойкостью
кисти.
Но
художник видел в этом нежном личике одну только заманчивую для
кисти почти фарфоровую прозрачность тела, увлекательную легкую томность, тонкую светлую шейку и аристократическую легкость стана.
Великолепная мастерская
художника (Невский проспект, такой-то номер) уставлена вся портретами его
кисти, достойной Вандиков и Тицианов.
Молодой Чартков был
художник с талантом, пророчившим многое: вспышками и мгновеньями его
кисть отзывалась наблюдательностию, соображением, шибким порывом приблизиться более к природе.
Он задумался не в шутку, впал в ипохондрию и, наконец, совершенно уверился в том, что
кисть его послужила дьявольским орудием, что часть жизни ростовщика перешла в самом деле как-нибудь в портрет и тревожит теперь людей, внушая бесовские побуждения, совращая
художника с пути, порождая страшные терзанья зависти, и проч., и проч.
Необыкновеннее всего были глаза: казалось, в них употребил всю силу
кисти и всё старательное тщание свое
художник.
Это несправедливо. Ставить рядом с Онегиным Чацкого нельзя: строгая объективность драматической формы не допускает той широты и полноты
кисти, как эпическая. Если другие лица комедии являются строже и резче очерченными, то этим они обязаны пошлости и мелочи своих натур, легко исчерпываемых
художником в легких очерках. Тогда как в личности Чацкого, богатой и разносторонней, могла быть в комедии рельефно взята одна господствующая сторона — а Грибоедов успел намекнуть и на многие другие.
И с покорным видом, с умильным взором на Спасителя с апостолами во время бури на Галилейском море, знаменитой
кисти известного
художника Боровиковского, запел Николай Александрыч вполголоса заунывную песню. Другие вполголоса припевали ему, а у него щеки так и орошались слезами.
Окон два, в средине должно быть третье, но оно прикрыто большой картиной
кисти известного хлыста и искусного
художника Боровиковского.
Весь потолок был расписан искусной
кистью известного в свое время
художника Боровиковского, бывшего в корабле Татариновой и приезжавшего в Луповицы для живописных работ в только что устроенной там сионской горнице.
И как проповедь театрального нутра в половине 50-х годов нашла уже целую плеяду московских актеров, так и суть"стасовщины"упала на благодарную почву. Петербургская академия и Московское училище стали выпускать художников-реалистов в разных родах. Русская жизнь впервые нашла себе таких талантливых изобразителей, как братья Маковские, Прянишников, Мясоедов, потом Репин и все его сверстники. И русская природа под
кистью Шишкина, Волкова, Куинджи стала привлекать правдой и простотой настроений и приемов.
— Да, это лицо сотворено для
художника — и она позировала перед Майковым. Приятный
художник. Я его знал еще в двенадцатом году, когда он был офицером. Очень нежно пишет. Государь любит его
кисть. У меня есть несколько головок Марьи Степановны, но тут у нее у самой есть с нее этюд, где видно больше, чем одна головка… Это ничего, что она полна. Майков был ею очарован. Говорят, будто он религиозен, — я этого не знаю, но он в беззастенчивом роде пишет прелестно. Вы видали его произведения в этом роде?
На головах шлемы берестовые, остроконечные, с мочальными
кистями, в какие наряжает бесов творчество наших суздальских
художников.
Все в этой комнате указывало на заботливую любящую отцовскую руку, которая, с помощью колоссальных богатств, могла устроить в далекой сибирской тайге такой комфортабельный уголок, украсив его произведениями не только центральной России, но и Западной Европы. Картины, принадлежащие
кисти нескольких лучших
художников, украшали стены комнаты, оклеенной дорогими пунцовыми обоями. С потолка спускалась изящная лампа; другая, на художественной фарфоровой подставке, украшала письменный стол.
Это были часы того неизъяснимого на словах и неописуемого пером блаженства. Скорее его может передать
кисть или карандаш
художника.
Река игриво раскидалась серебряною битью и образовала множество разнообразных мысов, луков и заливов; творческая
кисть великого
художника разбросала то зеленошелковые луга, то зеркальные озера, ненаглядные для своего неба, то гряды или пышные букеты дерев, то мрачный бор, который укрепился на высоте зубчатой стеной, или робко сошел с горы уступами, или излился вниз черным потоком.
Покои гатчинского дворца отличались великолепием: всюду блестела позолота, лоснился мрамор, виднелись и лепная работа и плафоны, расписанные
кистью искуссных
художников, и штучные полы из разноцветного дерева.